В изучении знакового содержания орнамента, религиозных представлений и практик носителей культуры Кукутень-Триполье (ККТ) антропоморфные изображения в расписной керамике имеют исключительно важное значение Значительную часть антропоморфных изображений с молдавских поселений составляют изображения, найденные раскопками В.И. Маркевича и Е.К. Черныш на поселениях этапа CII ККТ брынзенского типа: Брынзень III - Цыганка, Костешть IV - Стынка Костешть и Вэратик - Холм, частью опубликованные в ряде работ этих авторов (Маркевич 1971, 1973, 1981; Маркевич, Черныш 1974 и др.). Работа над составлением каталога антропоморфных изображений, найденных на этих и других поселениях, и новое обращение к коллекциям брынзенских памятников позволили сделать целый ряд важных уточнений и интересных новых открытий. Отдельный интерес представляет в частности фрагмент расписного сосуда с изображением части многофигурной сцены с участием вооружённых луком персонажей, выявленный нами в конце 2017 года в так называемом «массовом» керамическом материале из раскопок поселения Брынзень-III-Цыганка в 1970 г. Его орнамент образуют три неполных и частично стёртых антропоморфных изображения. Фигура в центральной части сцены представлена длинной шеей с округлой головой. От «левого» плеча её, под углом вверх, отходит длинная прямая ленточка с 5 или 4 веерообразно расставленными полосками, возможно, изображающая вытянутую вперёд руку, оканчивающуюся кистью с растопыренными пальцами. Вторая фигура, слева от первой, ориентирована под почти прямым углом к первой, также представлена длинной шеей с обозначенной полустёртым пятном головой и вытянутой в сторону первой фигуры рукой, держащей за середину некий предмет выпукло-вогнутой линзовидной формы – вероятно, лук. Направление руки почти параллельно направлению руки на первом изображении. Третья фигура, справа и частично выше первой, представлена туловищем в одежде битреугольной формы и частью прямой, протянутой влево и приподнятой руки. Справа от неё – изображение части предмета такой же формы, как и предполагаемого лука в руке второго персонажа. Вероятнее всего, это тоже лук, который мог принадлежать последнему участнику сцены, изображённому на фрагменте. Полная реконструкция и семантическая интерпретация сцены и изображений затруднены из-за их потёртости и фрагментарности. Из нескольких допускаемых нами, возможных вариантов интерпретации фигур и сцены представляем пока, за отсутствием аналогий, два: 1) Сцена изображает коллективную охоту или изображающий её танец. Все участники охоты, повернувшись вправо, держат в вытянутой левой руке луки, в то время как правая рука приподнята и отброшена назад (возможно, предавая позу откинутой после спуска тетивы правой руки). Вариант допускает присутствие изображения одного или нескольких животных с правой стороны от группы охотников, на несохранившейся части сосуда. В случае танца можно предположить движение участвующих по кругу, учитывая разную ориентацию первого и второго персонажей. 2) сцена изображает «битву» (отражающую, возможно, не реальное, а мифологическое событие) с участием 4-х или более лиц. Все три лица вооружены луками в вытянутой левой руке, направленной вправо, в сторону, возможно, изображённого на отсутствующей части сосуда противника, в то время как правая рука с открытой кистью отброшена назад и приподнята. Можно также предположить, что момент противоборства отображён уже на самом сохранившемся фрагменте, и весь драматизм события выражен направленной в сторону центрального персонажа руки с луком и протянутой ей навстречу рукой с растопыренными пальцами, выражающей позу защиты и мольбу о пощаде.