В записных книжках Ф. М. Достоевского подчеркивалась задача представить князя Мышкина «сфинксом». Необычайная емкость этого образа, с которым связаны ключевые вопросы романа «Идиот» о природе человека, идеала, потери веры в Бога и пр., привела к тому, что за всю историю интерпретации сформировались две традиции. С одной стороны, князь Мышкин трактуется как воплощение идеала «положительно прекрасного человека», чья трагедия обусловлена несправедливым устройством общества, мира, с другой – как крушение «великой идеи».  «Желание нарисовать образ современного русского человека, наделенного высоким нравственным совершенством» было связано во многом со спецификой нравственных исканий эпохи. Своеоб- разная «обостренная духовность» Мышкина является следствием размышлений и оценки Христа в Евангелии, литературе и искусстве, философии и исторической науке; она базируется на богатой культуре православного юродства и особом понимании Достоевским идеала.  Князь Мышкин до конца романа останется верен нрав- ственным принципам любви и милосердия. Но весь ход романного повествования будет развиваться по пути постепенного развенчания высокого образа юродивого (как эманации Христа в христианском понимании). Несостоятельной оказывается идея замещения Богоче- ловека человеком даже при всем его «благообразии». Сама же фигура Мышкина, его трагическая судьба станет мерилом истинности жизни, верности своему идеалу даже перед лицом смерти. Второе пришествие Мессии не оказывается напрасным. Нередко те, кто в романе соприкасаются с князем, становятся лучше, чем есть на самом деле. Ценность идеи писателя утверждается ценой жизни (отсюда аллюзии на распятие Христа, смертью искупившего все грехи человека).  Полное воплощение в человеке Божественного также невоз- можно. Недаром Ф. Достоевский отмечал, что «возлюбить человека, как самого себя, по заповеди Христовой, – невозможно. <…> Я препятствует. Один Христос мог <…>. Между тем после появления Христа, как идеала Человека во плоти, стало ясно как день, что высочайшее, последнее развитие личности именно и должно дойти до этого <…>». Страстное стремление отыскать идеал (воплощённое в фигуре «Князя Христа»), соседствует с осознанием его невозмож- ности, видимо, поэтому в ходе обдумывания фабулы романа Достоевский отметит «все, что выработалось бы в Князе, угасло в могиле», что само по себе может служить знаком ограниченности идеи бесконечной веры в человека (любовь к Богу равна любви к человеку, но лик Бога даже в Мышкине оказался искаженным). Таким образом, неоднозначность оценки князя Мышкина объясняется известной долей неопределенности идеала Достоевского, наличием идеала самого героя и полифонизмом романа.