В данном сообщении пересекаются две актуальные проблемы. Одна из них — «фольклор и композитор» — рассматривается с точки зрения дефиниций. Другая — «история фольклора» — с помощью выдвигаемого здесь метода исторической ретроспекции фольклора посредством инверсии его эволюции. Если народное творчество/фольклор определяется не как целостное явление, а как сумма признаков, то они формируются под определенным воздействием композиторской музыки, в виде оппозиций к ней, что происходит следующим образом. Исходя из того что композиторское творчество является авторским, письменным, эволюционирующим, проявляющимся либо в синтезе искусств, либо вне его, в фольклоре выделяются анонимность, устность, традиционность, коллективность, синкретизм. Эти признаки являются, в сущности, параметрами, определяющимся архитектонику фольклора и композиторского творчества. Метод исторической ретроспекции фольклора посредством инверсии его эволюции состоит в опоре на известный процесс постепенного его исчезновения. Если процесс развернуть в обратном направлении, то, уходя вглубь времен, можно быть уверенным в том, что фольклор всё более восстанавливает свои позиции: возвращаются к жизни ушедшие жанры, возвращается радикализм фольклорного интонирования там, где он был утрачен, а главное — традиционное сознание в обществе становится все более значительным. Действительно, изучение А.Я. Гуревичем культуры европейского средневекового города (не села!) выявило в нем целый ряд уже знакомых признаков: синкретизм, устность, традиционность, анонимность. Ещё один ценный результат этого исследования для этнологии — обнаружение подсознательного следования людьми общепринятым нормам поведения. Обязательность космических и социальных категорий культуры для всех членов общества исследователь понимает, разумеется, «не в том смысле, что общество сознательно навязывает их людям, предписывая им воспринимать мир и мысли именно таким образом: речь идет о неосознанном навязывании обществом и столь же неосознанном восприятии этих категорий и представлений членами общества» [1]. Подобным образом в поведении носителей традиционного фольклора и в его функционировании подсознанию принадлежит важнейшая роль. Важно отметить то, что Гуревич не является фольклористом и не обращается к термину «фольклор», так же, как и исследователь еще более ранней культуры — Древней Греции — А.Ф. Лосев. Многотомный корпус его исследований является, в сущности, грандиозным метатекстом по отношению к этой культуре. Базируясь на нём, фольклористу не составляет труда обнаружить в древнегреческой культуре не только все известные параметры фольклора, но и ввести в научный обиход новые. Среди них особое значение для развития науки о фольклоре имеют представления о мимесисе и общине [2]. В молдавском фольклоре, поскольку о нём идет речь, с историей общины связана и его история. Вся обрядовая деятельность осуществлялась исключительно на территории общины (comună), очерченной границей (hotar), имевшей, а кое-где сохраняющей и сегодня, сакральный смысл. Переходя к выводам, отметим следующее. 1) Молдавский фольклор сохранил и в наши дни все те параметры свой организации, которые были выработаны в глубокой древности. 2) Метод ретроспекции обнаружил в нем параметры, недоступные для обнаружения при существующем синхронном подходе. 3) В композиторском творчестве эти параметры преобразовались из устного в письменный, из анонимного и коллективного в авторский, из традиционного в эволюционный, из синкретизма в синтез.