На рубеже XIX–XX вв. и в первое десятилетие XX в., вплоть до Первой мировой войны, когда была возведена и хоральная синагога в Кишиневе (1908–1912 гг.), определяющей в синагогальной практике становится ориентальная тема. Открыта она была в европейской синагогальной архитектуре зодчими Г. Семпером и Л. фон Форстером еще во второй половине XIX в. при строительстве Большой синагоги в Будапеште, где авторы впервые озаботились поисками национального стиля, восходящего к ближневосточным корням евреев. Наиболее яркое и устойчивое воплощение восточные тенденции нашли в стилистике мавританской архитектуры, которая стала определяющей при формировании внешнего облика молитвенного еврейского дома (каковыми, по сути, и являлись синагоги). В Кишинев арабо-мавританские мотивы из Европы проникают опосредованно, через Россию, в состав которой входила тогда Бессарабия. Поскольку возводились хоральные синагоги, как правило, наиболее состоятельной и просвещенной частью городской еврейской элиты, что соответствовало их статусу как главных среди прочих многочисленных молитвенных зданий, то и облик их был чрезвычайно репрезентативный. Силуэты отличались величественностью и помпезностью, купола имели оригинальную шлемовидную форму, а главным украшением фасадов служили подковообразные арки, оформлявшие входные порталы и окна. Но особую восточную экзотику данным постройкам придавала полосатая кладка стен. В подобном духе была выдержана и кишиневская хоральная синагога, возведенная архитектором М. А. Еллади на пересечении бывших улиц Николаевской и Синадиновской (современные М. Варлаама и В. Пыркэлаб), на месте, которое ныне занимает Русский драматический театр им. А. П. Чехова.