Категория «социальный капитал» до сих пор не обрела строго научного определения. Нематериальный характер и многомерность структуры социального капитала часто дают повод ученым использовать различные подходы и методы в его изучении, выделяя с точки зрения различных наук существенные признаки контактов, связей, отношений, социальных ориентаций, моральных норм, ценностей и т.д. Так, согласно определению Всемирного Банка, социальный капитал – это институты, отношения и нормы, которые формируют качественно и количественно социальные взаимодействия в обществе. Дж.Коулман определяет социальный каптал как «набор социальных норм, социальных обменов и, следовательно, некоторый базовый уровень доверия»; Р.Патнэм включает в его структуру «доверие, нормы взаимности, социальные сети», А.Поляков – «доверие, разделяемые в обществе нормы и ценности, социальные сети различного рода» [1, с.3]. На наш взгляд, эта категория в значительной мере социологическая и поэтому, не отвергая атрибутивные личностно-психологические подходы, мы присоединяемся к точке зрения французского социолога П.Бурдье. По мнению ученого социальный капитал – «это сумма реальных и виртуальных ресурсов, которые получает индивид или социальные группы вследствие участия в прочной сети в той или иной степени институциализированных отношений взаимного знакомства и признания» [2, с.5]. Уровень накопленного социального капитала может определяться плотностью и богатством связей, наличием у индивида ресурсов, имеющих форму практической реализации, в виде материального или символического обмена, который способствует их поддержанию. По мнению П.Бурдье, экономический, финансовый, человеческий, символический, культурный, социальный капиталы выступают в качестве форм взаимного превращения, объективации, структурирования и институциализации неравенства. Из этого следует, что все практики общества, как материальные, так и духовные, тесно переплетены и не могут рассматриваться отдельно, т.к. социальные отношения включают все богатство компонентов и взаимосвязей, отражают статусы, роли и активность личности в реализации имеющегося социального капитала. Избирательные кампании мы будем рассматривать как часть политического процесса, одну из сфер реализации социального капитала. В них проявляются основные критерии развития капитала: политические предпочтения, уровень доверия, социальная активность, различные типы социальных связей, основанные на многообразных формах поддержки (этнической, родственной, профессиональной, территориальной и т.п.). Отношения социального капитала существуют между конкретными людьми, но приводят к образованию социальных сетей и формированию целых сообществ, обладающих особыми специфическими характеристиками. Социологические мониторинговые исследования выявили ряд особенностей в ходе избирательных кампаний в Молдове. Во-первых, политический выбор электората напрямую коррелировал с оценкой реформ и с положением дел в какой-либо сфере, уровнем удовлетворенностью жизнью тех или иных социальных групп (экономический капитал). Например, политическую и социальную ситуацию в стране как ухудшающуюся за последние 10 лет оценили 51,5% респондентов. И, как следствие, в качестве причины недоверия к власти назвали следующие: «протест против неудовлетворительной, социально-экономической ситуации в стране» (35,2%); «пренебрежение интересами людей со стороны ответственных лиц власти»; «потеря доверия к политическим партиям и кандидатам» (68,3%) и т.д. [3, 6]. Причем, уровень и качество жизни населения, социально-экономические маркеры, стали определяющими в политических ориентациях избирателей. Например, респонденты в селах, в которых сложилось тяжелое экономическое положение, оценивают реформы в большей мере отрицательно (57%), чем в городе (37%), что повлияло на их голосование. Сельские жители предпочли отдать голоса за «новые партии» во власти: Либерально-демократическую, Демократическую и Либеральную, выразив недовольство политикой коммунистов.  Важно отметить еще одну особенность избирательных кампаний в стране. Как показывают социологические исследования, часто рейтинг партий «оторван» от рейтинга лидеров. Например, доверие коммунистам высказали 38,8% опрошенных, а ее лидеру В.Воронину – лишь 12,2%, Либерально-демократической партии доверяют 35% респондентов, ее лидеру В.Филату – 17,2%, Демократической партии РМ оказывают доверие 29,4% жителей, а ее лидеру М.Лупу – 10,1% и т.д. [5,6]. Регионалистика превратилась в широкую область науки, находящуюся на стыке многих дисциплин: экономики, географии, социологии, политологии и др. Наиболее распространенным в ее исследованиях является структурно-функциональный подход. Он определяет регион как исторически сложившиеся экономические и территориальные, национальнокультурные образования, с региональным менталитетом и идеологией, выразителем который выступает местная (региональная) политическая элита. Это общепринятое словарное определение подчеркивает триединство полей политического, экономического и социокультурного, на которые опираются многие исследователи. (Э.Алаев, А.Баранов, Ю.Н. Гладкий, В.Добреньков, Й.Петрович, В.Фатеев, А.М. Чистобаев и др.).Здесь необходимо, на наш взгляд, сделать небольшое уточнение терминов «местные элиты» и «региональные элиты» Под «местными элитами» мы будем подразумевать власть на уровне административного деления коммун, а «локальные элиты» – это власть в муниципальных образованиях малых городов, «региональные элиты» – это властные структуры средних и крупных для нашей страны городов. Отметим, что в политологических исследованиях существуют различные подходы к выделению элит, в которых местные элиты из-за их малочисленности и «слабого» участия в политическом процессе часто исследуются недостаточно всесторонне и глубоко. У нас же в стране, как показывают последние события политических протестов в муниципии Бельцы и в других районах, проблемы в работе местных органов власти приобретают особую остроту. В регионах отмечаются интересные тенденции проявления доверия граждан к социальным институтам. Самый высокий рейтинг доверия проявляется к церкви, масс-медиа, армии, местным органам власти. Например, партиям доверяют 14,3% респондентов (14 место), а руководству районов – 45,6% (третье место в рейтинге). Свидетельством падения авторитета правящих партий могут служить прошедшие в этом году выборы в Верховный Совет АТО «Гагауз Ери», в который избранно 2/3 независимых депутатов. Конечно же, на политический выбор людей в значительной мере влияли и общинно-родственные отношения, и харизматичность лидеров. Самый большой процент голосов кандидаты набирали в своих селах и районах, откуда они родом, от 75% до 90% [6, с.6-7]. Анализ этих и других полученных социологических данных показывает, что в стране назрела острая необходимость совершенствования законодательства о местном самоуправлении, вовлечения в реализацию местной политики разнообразных общественных объединений гражданского общества, совершенствования технологии отбора элит, развития многообразных форм демократии в политике местной власти.