Deşi anul 1918 a marcat începutul marii uniri a României, iar pentru polonezi o renaştere totală a statalităţii după 123 de ani de sclavie, între aceste procese se găsesc atât diferenţe, cât şi asemănări. Aceasta se referă, în special, la problemele integrării politice şi juridice a teritoriilor poloneze într-un stat şi la „noile” provincii româneşti cu „vechiul” regat. La sfârşitul Primului Război Mondial, în zonele locuite de polonezi şi pe terenuri postulate (aşezate) de români s-au înfiinţat consiliile naţionale independente poloneze şi româneşti. Unii dintre ei au anunţat imediat apartenenţă ţinuturilor lor natale – în special, acest lucru a fost marcat în teritoriile poloneze, iar alţii au fost mai precauţi şi erau în aşteptarea schimbărilor – de exemplu, Basarabia şi Transilvania. Această situaţie era cauzată de condiţia geopolitică, de teama bolşevicilor şi de structura naţională complicată din regiune. De asemenea, ei aşteptau reformele în Rusia, Austria şi Ungaria în privinţa federaţiei şi autonomiei, pentru a prelua experienţa. De altă parte, erau mişcările separatiste germane din Silezia de Sus şi ale maghiarilor în România, care, în cadrul proiectelor create de cvasi-state au avut şansa de a-şi menţine poziţiile. Necesitatea de autonomie în rândul locuitorilor din unele regiuni (Basarabia, Transilvania, Silezia Superioară) a fost, de asemenea, rezultatul experienţei anterioare a existenţelor în ţările imperiale (cu un nivel mai înalt de civilizaţie). Procesul de unire, economic şi mental, a diferitelor regiuni a fost foarte complicat, fapt care este evident până în prezent. Polonia şi România, precum şi alte ţări din Europa Centrală au devenit state naţionale, însă, România a fost mai centralizată. A fost un pericol şi teama privind descentralizarea minorităţilor naţionale. Au fost disensiuni între centru şi regiuni cu privire la modul de gestionare a acestora. Acest lucru se întemeia, uneori, pe sloganuri naţionaliste, cum ar fi „Basarabia pentru basarabeni” şi „Bucovina pentru bucovineni”. Sloganuri similare au apărut în Silezia de Sus, deşi această regiune a fost singura în Polonia care a primit autonomie teritorială.

Хотя 1918 год ознаменовал начало великого объединения Румынии, а для поляков – полного возрождения государственности после 123 лет рабства, между этими процессами можно найти как сходства, так и различия. Это относится в частности к проблемам политической и правовой интеграции польских территорий в одно государство и «новых» румынских провинций в «старое» королевство. В конце Первой мировой войны в районах, населенных поляками, и на землях, постулированных (заселенных) румынами, были созданы независимые польские и румынские национальные советы. Некоторые из них немедленно объявили о принадлежности к своим родным землям (это было особенно заметно на польских территориях), другие были более осторожны и заняли выжидательную позицию (пример Бессарабии и Трансильвании), что было вызвано геополитической ситуацией, страхом перед большевиками, сложной национальной структурой региона. Они также надеялись на реформы в России, Австрии и Венгрии в направлении федерации, а затем на автономию в своих странах. Потребность в автономии у жителей некоторых регионов (Бессарабия, Трансильвания, Верхняя Силезия) также была результатом предыдущего опыта жизни в странах с более высоким уровнем цивилизации. Было нелегко объединить разные в экономическом и ментальном плане регионы, что очевидно и по сей день. Польша и Румыния, а также другие страны Центральной Европы стали национальными государствами, но Румыния была более централизованной. Были опасения по поводу децентрализации и национальных меньшинств. Были споры между центром и регионами о том, как ими управлять, и в провинциях часто звучали лозунги «Бессарабия для бессарабцев» и «Буковина для буковинцев». Подобные лозунги появились в Верхней Силезии, хотя этот регион был единственным в Польше, получившим территориальную автономию.